СУДЬИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ О.С. ХОХРЯКОВОЙ ПО ЖАЛОБАМ ОАО «ДЯТЬКОВСКИЙ ХРУСТАЛЬ», ОАО «КУРСКИЙ ХОЛОДИЛЬНИК» И ОАО «ЧЕРЕПЕТСКАЯ ГРЭС» НА НАРУШЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ И СВОБОД ПУНКТОМ 8 ЧАСТИ ПЕРВОЙ СТАТЬИ 33 КЗОТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Конституционный Суд Российской Федерации, признав, что для разрешения поставленного в жалобах ОАО «Дятьковский хрусталь», ОАО «Курский холодильник» и ОАО «Черепетская ГРЭС» вопроса не требуется вынесения итогового решения в виде постановления и потому они не подлежат дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, исходил из того, что предусмотренное пунктом 8 части первой статьи 33 КЗоТ Российской Федерации основание расторжения трудового договора (контракта) в силу его конституционно - правового смысла может применяться не только в случаях хищения государственного или общественного имущества, - по этому основанию могут быть уволены работники любого предприятия, учреждения, организации, если они совершили по месту работы хищение (в том числе мелкое) имущества работодателя, независимо от того, является ли это имущество государственной, частной, муниципальной или иной собственностью.
В обоснование данного вывода Конституционный Суд Российской Федерации, в частности, сослался на то, что закрепление в Конституции Российской Федерации свободы экономической деятельности, принципа равной защиты частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности (статья 8; статья 35, часть 1) означает, что все субъекты права собственности должны иметь одинаковые возможности защиты своего имущества и связанных с ним интересов, а потому право на расторжение трудового договора с работником, совершившим хищение имущества работодателя, не может ставиться в зависимость от того, кто является собственником похищенного имущества; поскольку же в соответствии с пунктом 2 раздела второго «Заключительные и переходные положения» Конституции Российской Федерации законы и другие правовые акты, действовавшие на территории Российской Федерации до вступления в силу Конституции Российской Федерации, применяются в части, ей не противоречащей, пункт 8 части первой статьи 33 КЗоТ Российской Федерации подлежит применению с учетом указанных положений Конституции Российской Федерации.
Из приведенных аргументов следует, что с появлением и признанием на конституционном уровне различных форм собственности используемое в пункте 8 части первой статьи 33 КЗоТ Российской Федерации понятие «государственное или общественное имущество» приобретает иное, более широкое содержание; оно становится равнозначным понятию «имущество работодателя» безотносительно к тому, к какой форме собственности - государственной, муниципальной, собственности граждан или юридических лиц - относится конкретное имущество. Тем самым нарушение прав заявителей Конституционный Суд Российской Федерации связывает не с содержанием оспариваемой нормы, а с неадекватным ее истолкованием правоприменительными органами, в частности судами.
С таким выводом согласиться нельзя. Полагаю, что суды, применяя пункт 8 части первой статьи 33 КЗоТ Российской Федерации, не вправе придавать содержащемуся в нем понятию «государственное или общественное имущество» какое-либо иное значение, расходящееся с его буквальным смыслом, поскольку в данном случае речь идет об увольнении работника.
Нельзя не учитывать, что в настоящее время в правовом регулировании расторжения трудового договора (контракта) по инициативе работодателя основания и порядок увольнения определяются законодателем таким образом, что работника можно уволить только в случаях, исчерпывающим образом перечисленных в законе, и расширительное толкование норм, устанавливающих основания увольнения по инициативе работодателя, не допускается. Указанный подход, направленный на некоторое ограничение власти работодателя, свободы сторон трудового договора в определении условий его прекращения (в том числе при неисполнении или ненадлежащем исполнении обязанностей по трудовому договору), отражает специфику трудового законодательства, социальное назначение которого, особенно в условиях рыночной экономики, заключается в преимущественной защите интересов работника как более слабой стороны трудового отношения. Подобное вмешательство государства в решение данного вопроса согласуется с функциями и ролью социального государства, вытекающими из статьи 7 Конституции Российской Федерации, и служит гарантией реализации ряда конституционных прав, например права на защиту от безработицы.
Кроме того, увольнение по пункту 8 части первой статьи 33 КЗоТ Российской Федерации законодатель рассматривает в качестве меры дисциплинарной ответственности, относит его к числу дисциплинарных взысканий (статья 135 КЗоТ Российской Федерации); оно может последовать независимо от применения к работнику мер уголовной или административной ответственности, а также привлечения его к полной материальной ответственности. Расширение оснований применения данной меры ответственности и сферы ее действия по кругу лиц в результате толкования нормы правоприменителем противоречит общеправовым принципам юридической ответственности.
Не вызывает сомнений, что государство обязано обеспечивать защиту равным образом всех форм собственности и что государственная собственность не может обладать никакими преимуществами в отношении правовой защиты по сравнению с частной собственностью, а для работодателей должны устанавливаться равные условия расторжения трудового договора (контракта) с работником, совершившим хищение. Оспариваемая норма не отвечает указанным требованиям, - она была принята в период существования в стране иной экономической системы. Однако корректировка содержания этой нормы, с тем чтобы она распространялась и на случаи хищения имущества, находящегося в частной собственности, и тем самым - восполнение пробела в законе, должна осуществляться не правоприменительными органами посредством расширительного ее толкования, а лишь путем внесения в законодательство соответствующих изменений и дополнений.
Несовершенство оспариваемой нормы не может быть преодолено и в результате выявления ее конституционно - правового смысла, истолкования в системной связи с положениями статей 8 и 35 (часть 1) Конституции Российской Федерации, а также пункта 2 ее раздела второго «Заключительные и переходные положения», как это сделано в рассматриваемом определении Конституционного Суда Российской Федерации. Исходя из предписаний указанных конституционных норм нельзя сделать вывод о том, какие меры ответственности должны устанавливаться и применяться в сфере трудовых отношений в целях защиты собственности работодателя от хищений. Решение этого вопроса - прерогатива законодателя, который вправе и не вводить специальное основание для расторжения трудового договора при совершении таких правонарушений, как это было, например, до 1986 года, поскольку существуют иные основания увольнения работника за виновные действия; равным образом законодатель вправе предусмотреть возможность увольнения работника не только за совершение хищения имущества работодателя, но и за умышленное его уничтожение или повреждение.
С учетом изложенного полагаю, что в данном случае следовало отказать в принятии к рассмотрению жалоб заявителей - акционерных обществ, поскольку разрешение поставленного в них вопроса о расширении сферы действия пункта 8 части первой статьи 33 КЗоТ Российской Федерации и распространении предусмотренного им основания увольнения на случаи хищения имущества, являющегося частной собственностью, относится к компетенции законодателя, а не Конституционного Суда Российской Федерации.