Постановление Конституционного Суда РФ от 20.05.1997г. N 8-П - Особое мнение судьи Кононова А.Л.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ
СУДЬИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ А.Л. КОНОНОВА

Часть третья статьи 35 Конституции РФ предельно ясно, недвусмысленно и однозначно устанавливает, что «никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда». Именно на это основание справедливо ссылается заявитель - Новгородский областной суд, усматривая противоречие Конституции РФ в нормах Таможенного кодекса, допускающих конфискацию таможенными органами товаров, транспортных средств и предметов, являющихся так называемыми объектами нарушения таможенных правил.

Указанная конституционная норма органически связана с положениями статьи 8 Конституции РФ о равном признании и защите всех форм собственности и части 1 статьи 35 Конституции о том, что право частной собственности охраняется законом. Она предусматривает специально оговоренные конституционные гарантии судебной защиты частной собственности, устанавливая исключительную компетенцию судов в решении вопросов лишения собственников их имущества. Это означает, во-первых, что никакой иной орган, кроме суда, не может принять такие решения. Во-вторых, такие решения не могут быть приняты в иной процедуре, в ином процессуальном порядке, кроме судебного. Какое-либо иное толкование в силу предельной императивности данной конституционной формулировки, очевидно, здесь невозможно.

Аналогичная норма содержится в статье 26 Конвенции Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека, ратифицированной 4 ноября 1995 года, и, таким образом, ее соблюдение является международно - правовым обязательством Российской Федерации.

Универсальный характер данного конституционного предписания предполагает его высшую силу по отношению к отраслевому законодательству, в том числе административному, таможенному и т.д.

Принятый еще до вступления в силу Конституции 1993 года Таможенный кодекс в силу пункта 2 раздела второго заключительных и переходных положений Конституции может применяться лишь в части, не противоречащей Конституции. Однако рассматриваемые в настоящем деле положения кодекса не только допускают вопреки прямому конституционному запрету административный порядок лишения имущества. Эти положения, более того, вообще никак не обозначают, не гарантируют и не признают право частной собственности. Употребляемое в кодексе понятие «объект нарушения таможенных правил» не соотносится с конституционными понятиями собственности и имущества. При конфискации товаров, транспортных средств и «иных предметов» кодекс вовсе не обязывает таможенные органы выяснять их принадлежность, не предполагает установление их собственника, игнорируя это важное обстоятельство. Конфискация, как сказано в статье 380 Таможенного кодекса, производится независимо от того, являются ли конфискуемые объекты собственностью лица, совершившего нарушение таможенных правил, а также независимо от того, установлено это лицо или нет. Фактически здесь допускается объективное вменение.

Кстати, именно конфискация транспортного средства у правонарушителя, не являющегося его собственником, и стала предметом рассмотрения конкретного дела, в связи с которым был сделан запрос в Конституционный Суд. Применение в данном случае лишения имущества фактически в качестве санкции в отношении собственника, не являющегося участником правонарушения, без установления его причастности, виновности, без суда и даже без его ведома вопиющим образом противоречит всем конституционным и общеправовым принципам юридической ответственности. Причем Таможенный кодекс вполне это допускает.

Сказанное не позволяет сделать вывод о конституционности рассматриваемых норм. Конституционный Суд принял по настоящему делу иное решение, однако мотивировка его чрезвычайно противоречива и непоследовательна.

Так, Конституционный суд привлекает категорию публичного права, стремясь обосновать особенность таможенного законодательства, его отличие от регулирования частноправовой сферы. Дальнейшего развития эта посылка не получила, а затем была и вовсе нейтрализована совершенно справедливым утверждением о том, что нормы статьи 35 Конституции РФ распространяются на отношения частной собственности независимо от того, в какой сфере - публичной или частноправовой - они имеют место. Таким образом, тезис о публичноправовом характере таможенного законодательства не имеет отношения к данному случаю.

Неясность возникает и с толкованием судом понятий «лишение имущества» и «конфискация». В одном месте суд утверждает, что лишение лица принадлежащего ему имущества в виде конфискации есть принудительное прекращение права собственности в смысле части 3 статьи 35 Конституции РФ. Однако далее понятия конфискации и изъятия имущества уравниваются, решение таможенного органа о конфискации представляется не окончательным, не прекращающим якобы само по себе права собственности. Последнее прекращается, по мнению Конституционного Суда, в результате реального исполнения решения и факта перехода имущества в собственность государства.

Между тем действующее законодательство об ответственности за правонарушения, в том числе и Таможенный кодекс, четко различают изъятие (арест) имущества как превентивную и чисто процессуальную меру, обеспечивающую возможность рассмотрения дела и вынесения решения, и собственно конфискацию как меру наказания за совершенное правонарушение. Принятие решения о конфискации является основанием для принудительного безвозмездного обращения изъятого имущества в доход государства. Гражданский кодекс (ст. 235, п. 6) связывает переход права собственности при конфискации (момент лишения собственника права на имущество) именно с вынесением соответствующего решения, а не с моментом его исполнения. Решение таможенного органа о конфискации имущества, таким образом, и есть итоговое, поскольку оно окончательно, самодостаточно и не требует последующего обязательного его подтверждения судом.

Из имеющихся в деле отзывов Государственного таможенного комитета, Генеральной прокуратуры, Министерства юстиции РФ и ряда других ведомств видно, что попытка оправдать очевидное противоречие между требованиями части 3 статьи 35 Конституции РФ и действующим Таможенным кодексом в части правомочия таможенных органов самостоятельно применять конфискацию имущества обосновывается необходимостью ограничений прав, предусмотренной в части 3 статьи 55 Конституции РФ. Конституционный Суд весьма близок к этой аргументации, хотя прямо и не упоминает статьи 55 Конституции. Его рассуждения строятся на том, что в отличие от частноправовой сферы, где возможно только судебное решение о лишении имущества, в таможенном законодательстве в целях обеспечения экономической безопасности государства для правонарушителей допустима конфискация и в административном порядке. Именно потому гарантии права здесь как бы суживаются и судебная защита ограничивается лишь возможностью последующего судебного контроля, да и то при наличии жалобы на решение административного органа.

Конституционный Суд отступает здесь от своей же собственной позиции, неоднократно высказанной им в других решениях, о том, что право на судебную защиту ни в каком случае не может вступать в противоречие с целями, указанными в части 3 статьи 55 Конституции РФ, и, следовательно, не подлежит ограничению (см. Постановление Конституционного Суда РФ от 03.05.95 по жалобе Аветяна и др.).

В обоснование своего вывода о конституционности административного решения о конфискации имущества Конституционный Суд ссылается на наличие гарантии последующего судебного контроля за решениями и действиями органов государственной власти и должностных лиц, возможность которого предусмотрена в статье 46 (часть 3) Конституции РФ. В такой аргументации часть 3 статьи 35 Конституции РФ вообще представляется совершенно излишней и ненужной, что, однако, вряд ли соответствует намерениям законодателя, наделившего независимые суды исключительной компетенцией решать вопросы лишения имущества именно в целях усиления гарантий права частной собственности. Очевидно, что судебное решение по данному вопросу, вынесенное в определенных законом процессуальных рамках, совершенно неадекватно последующему судебному контролю за решением административного органа или должностного лица, действующих в упрощенной процессуальной процедуре и отнюдь не отличающихся ведомственной незаинтересованностью.

Кроме того, вряд ли допустимо связывать наличие или отсутствие судебной гарантии, предусмотренной частью 3 статьи 35 Конституции РФ, только с волеизъявлением лица, подавшего соответствующую жалобу. В противном случае лицо, своевременно не извещенное о принятии административного решения или в силу иных причин не имеющее возможности или желания подать жалобу в суд, автоматически лишается конституционных гарантий защиты собственности. Не имеет их вовсе и собственник, не являвшийся участником административного процесса, поскольку, как указано выше, закон не обязывает таможенные органы устанавливать принадлежность имущества. Конституционный Суд обходит эти вопросы умолчанием.

Следует отметить и принципиальное, по нашему мнению, расхождение позиции Конституционного Суда с решением другой его палаты от 17.12.96 по делу о проверке конституционности пунктов 2 и 3 части первой статьи 11 Закона РФ от 24 июня 1993 года «О федеральных органах налоговой полиции». Конституционный Суд признал тогда возможность административного взыскания платежей лишь в рамках налоговых имущественных отношений и если при этом не затрагивались права личности. В случае же несогласия налогоплательщика, а также тогда, когда взыскание носит характер гражданско - правовых, административно - правовых или уголовно - правовых санкций в силу части 3 статьи 35 Конституции РФ, вопрос может быть разрешен лишь посредством судебного разбирательства. В соответствии с Законом о Конституционном Суде (статья 73) при расхождении позиций палат дело должно быть перенесено в пленарное заседание.

Страницы: 1
Особое мнение судьи Кононова А.Л.