ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 6 июня 2000 г. N 9-П
Именем Российской Федерации
Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Н.В. Селезнева, судей М.В. Баглая, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, В.Д. Зорькина, В.О. Лучина, В.Г. Стрекозова, О.С. Хохряковой,
с участием представителей открытого акционерного общества «Тверская прядильная фабрика» А.В. Горюнова и Ю.К. Иванова, постоянного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации В.В. Лазарева и представителя Совета Федерации А.В. Попова,
руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 74, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности положения абзаца третьего пункта 2 статьи 77 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)».
Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба ОАО «Тверская прядильная фабрика» на нарушение этим положением конституционных прав и свобод, гарантированных статьями 19 (части 1 и 2), 46 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли оспариваемое положение, примененное в деле заявителя, Конституции Российской Федерации.
Заслушав сообщение судьи - докладчика В.Д. Зорькина, объяснения представителей сторон, выступление приглашенного в заседание представителя от Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации О.А. Наумова, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
1. В жалобе ОАО «Тверская прядильная фабрика» оспаривается конституционность положения абзаца третьего пункта 2 статьи 77 Федерального закона от 8 января 1998 года «О несостоятельности (банкротстве)», согласно которому внешний управляющий в трехмесячный срок с момента введения внешнего управления вправе отказаться от исполнения договоров должника, не исполненных сторонами полностью или частично, если договор является долгосрочным (заключен на срок более одного года).
1 апреля 1996 года открытое акционерное общество «Тверская прядильная фабрика» заключило с закрытым акционерным обществом «Тверская мануфактура» договор аренды недвижимого имущества (производственного здания) сроком до 31 декабря 2000 года. 15 декабря 1996 года стороны заключили дополнительное соглашение, в соответствии с которым ОАО «Тверская прядильная фабрика» до истечения срока действия договора приобретало право на выкуп арендованного здания; при этом выкупные платежи входили в состав арендных платежей. После того как 3 февраля 1999 года в ЗАО «Тверская мануфактура» было введено внешнее управление, внешний управляющий заявил отказ от исполнения договора, как заключенного на срок более одного года, и потребовал возврата арендованного здания, однако ОАО «Тверская прядильная фабрика» данное требование не выполнило.
Арбитражный суд Тверской области, куда внешний управляющий обратился с иском, своим решением от 5 июля 1999 года обязал ОАО «Тверская прядильная фабрика» возвратить ЗАО «Тверская мануфактура» спорное недвижимое имущество, сославшись на то, что возможность одностороннего отказа внешнего управляющего от долгосрочных договоров должника предусмотрена абзацем третьим пункта 2 статьи 77 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)». Производство по апелляционной жалобе ОАО «Тверская прядильная фабрика» приостановлено Арбитражным судом Тверской области на основании части второй статьи 98 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» в связи с тем, что ОАО «Тверская прядильная фабрика» обратилось в Конституционный Суд Российской Федерации с требованием о проверке конституционности примененного в его деле положения абзаца третьего пункта 2 статьи 77 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)».
Как утверждает заявитель, оспариваемая норма необоснованно предоставляет преимущество одной из сторон в договоре и наносит ущерб другой стороне, добросовестно исполняющей свои обязательства. Тем самым, по мнению заявителя, нарушаются равенство всех перед законом и судом, равенство прав и свобод человека и гражданина, право на судебную защиту, вводятся несоразмерные ограничения прав владения и пользования имуществом, что противоречит статьям 19 (части 1 и 2), 46 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
2. Согласно Конституции Российской Федерации каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами (статья 35, часть 2); в Российской Федерации гарантируется свобода экономической деятельности (статья 8, часть 1); каждый имеет право на свободное использование своего имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (статья 34, часть 1).
По смыслу названных положений, термином «имущество» охватывается любое имущество, связанное с реализацией права частной и иных форм собственности, в том числе имущественные права, включая полученные от собственника права владения, пользования и распоряжения имуществом, если эти имущественные права принадлежат лицу на законных основаниях. Реализация имущественных прав осуществляется на основе общеправовых принципов неприкосновенности собственности и свободы договора, предполагающих равенство, автономию воли и имущественную самостоятельность участников гражданско - правовых отношений, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела.
Права владения, пользования и распоряжения имуществом и вытекающая из статей 8, 34 и 35 Конституции Российской Федерации свобода договоров участников гражданского оборота, включая определение оснований и порядка их возникновения, изменения и прекращения, а также соответствующий объем защиты и правомерных ограничений, как следует из статей 71 (пункт «в») и 76 (часть 1) Конституции Российской Федерации, регулируются законом. Причем как сама возможность ограничений, так и их характер должны определяться законодателем не произвольно, а в соответствии с Конституцией Российской Федерации, в частности с ее статьей 55 (часть 3), которая устанавливает, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Ограничения права собственности, имущественных прав, а также свободы договора в гражданско - правовом обороте должны отвечать требованиям справедливости, быть соразмерны конституционно значимым целям защиты соответствующих прав и законных интересов и основываться на законе.
3. Гражданское законодательство, регулирующее отношения участников гражданского оборота, в том числе отношения между лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность, основано на принципах свободы экономической деятельности, признания и защиты собственности (статья 8 Конституции Российской Федерации), относящихся к основам конституционного строя Российской Федерации, а также на гарантируемых в Российской Федерации свободном использовании имущества для предпринимательской деятельности и осуществлении прав владения, пользования и распоряжения имуществом (статья 34, часть 1; статья 35, часть 2, Конституции Российской Федерации).
Исходя из этого Гражданский кодекс Российской Федерации устанавливает в качестве основных начал гражданского законодательства неприкосновенность собственности, свободу договора, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела (пункт 1 статьи 1). Свобода гражданско - правовых договоров в ее конституционно - правовом смысле предполагает соблюдение принципов равенства и согласования воли сторон. Следовательно, регулируемые гражданским законодательством договорные обязательства, а значит, и порядок расторжения договоров в сфере имущественных отношений должны быть основаны на равенстве сторон, автономии их воли и имущественной самостоятельности (пункт 1 статьи 2 ГК Российской Федерации).
В соответствии с ГК Российской Федерации расторжение договора возможно по соглашению сторон, а если стороны не достигли такого соглашения, то по требованию одной из сторон договор может быть расторгнут судом при его существенном нарушении другой стороной или в связи с существенным изменением обстоятельств, при наличии определенных условий, предусмотренных ГК Российской Федерации; требование о расторжении договора может быть заявлено стороной в суд только после получения отказа другой стороны на предложение расторгнуть договор либо неполучения ответа в срок, указанный в предложении или установленный законом или договором, а при его отсутствии - в тридцатидневный срок (пункты 1 и 2 статьи 450, пункты 1 и 2 статьи 451, пункт 2 статьи 452).
Вместе с тем ГК Российской Федерации предусматривает возможность исключений из этого общего порядка расторжения договоров: в случае одностороннего отказа от исполнения договора полностью или частично, когда такой отказ допускается законом или соглашением сторон, договор считается расторгнутым или измененным (пункт 3 статьи 450). Из оспариваемого положения абзаца третьего пункта 2 статьи 77 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» во взаимосвязи с этой нормой ГК Российской Федерации вытекает, что внешнему управляющему предоставлено право в одностороннем порядке, без согласия контрагента, по своему усмотрению расторгнуть договоры должника, если они заключены на срок более одного года.
Таким образом, оспариваемая норма представляет собой ограничение свободы договора как одного из общих начал гражданского законодательства, а в конечном счете - и ограничение конституционных прав и свобод, прежде всего свободы экономической деятельности. Оно может быть признано допустимым лишь в том случае, если не нарушает требований Конституции Российской Федерации, в том числе установленных ее статьей 55 (часть 3).