Именем Российской Федерации
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 20 ноября 2007 г. N 13-П
Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего - судьи Г.А. Жилина, судей Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, В.Д. Зорькина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, Н.В. Мельникова, Н.В. Селезнева,
с участием граждан С.Г. Абламского и О.Б. Лобашовой, представителей гражданки О.Б. Лобашовой - адвокатов Ю.Л. Ершова и В.П. Носкова, представителя Государственной Думы - кандидата юридических наук Е.А. Фоминой и представителя Совета Федерации - доктора юридических наук Е.В. Виноградовой,
руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями 36, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,
рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности ряда положений статей 402, 433, 437, 438, 439, 441, 444 и 445 УПК Российской Федерации.
Поводом к рассмотрению дела явились жалобы граждан С.Г. Абламского, О.Б. Лобашовой и В.К. Матвеева. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые заявителями законоположения.
Поскольку все жалобы касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», соединил дела по этим жалобам в одном производстве.
Заслушав сообщение судьи-докладчика Н.В. Мельникова, объяснения представителей сторон, заключение эксперта - доктора юридических наук С.П. Щербы, выступления приглашенных в заседание представителей: от Генерального прокурора Российской Федерации - Т.Л. Оксюка, от Министерства внутренних дел Российской Федерации - К.Е. Любимова, от Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации - Б.А. Казаковцева, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации
1. Граждане С.Г. Абламский, О.Б. Лобашова и В.К. Матвеев просят признать не соответствующими Конституции Российской Федерации ряд положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, которыми регламентируется производство по применению принудительных мер медицинского характера в отношении лица, совершившего запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости.
1.1. Советский районный суд города Брянска удовлетворил ходатайство следователя прокуратуры Брянской области о помещении гражданина С.Г. Абламского, обвинявшегося в совершении деяния, предусмотренного частью второй статьи 129 «Клевета» УК Российской Федерации, в психиатрический стационар Брянской областной больницы для производства судебно-психиатрической экспертизы. Надзорные жалобы С.Г. Абламского в Брянский областной суд на принимавшиеся в ходе производства по делу судебные решения возвращены без рассмотрения с указанием на то, что по заключению судебно-психиатрической экспертизы он нуждается в принудительном лечении и потому не вправе лично оспаривать решения суда.
Полагая, что нормы главы 51 «Производство о применении принудительных мер медицинского характера» УПК Российской Федерации лишают лицо, в отношении которого решается вопрос о применении принудительных мер медицинского характера, возможности самому знакомиться с материалами дела, участвовать в судебных заседаниях, лично осуществляя свою защиту, а также обжаловать принятые по делу решения, С.Г. Абламский просит признать это регулирование (содержащееся в части третьей статьи 433, частях третьей и шестой статьи 439, части первой статьи 441 и статье 444) нарушающим его права, закрепленные в статьях 45 и 46 Конституции Российской Федерации.
1.2. Постановлением Ленинского районного суда города Ярославля было продлено применение принудительных мер медицинского характера в виде амбулаторного лечения и наблюдения у врача-психиатра в условиях психиатрического диспансера в отношении гражданки О.Б. Лобашовой, обвинявшейся в совершении деяния, предусмотренного частью первой статьи 318 «Применение насилия в отношении представителя власти» УК Российской Федерации. Кассационная и надзорная жалобы на это постановление, поданные О.Б. Лобашовой в Ярославский областной суд, а также ее ходатайство о прекращении принудительного лечения, направленное в Ленинский районный суд города Ярославля, возвращены без рассмотрения со ссылкой на то, что в соответствии со статьями 402, 444 и 445 УПК Российской Федерации она не относится к числу лиц, которые вправе обжаловать указанные судебные решения и заявлять соответствующие ходатайства, и что ее процессуальные права были реализованы ее законным представителем.
Неконституционность статей 402 и 444, а также части первой статьи 445 УПК Российской Федерации О.Б. Лобашова усматривает в том, что содержащиеся в них нормы, не включая лицо, в отношении которого применяются принудительные меры медицинского характера, в число участников уголовного судопроизводства, имеющих право обжаловать решения суда о применении и продлении принудительных мер медицинского характера и могущих инициировать рассмотрение вопроса о прекращении применения этих мер, лишают ее права на самостоятельное обращение в суд за защитой своих прав и тем самым противоречат статьям 45 и 46 Конституции Российской Федерации. Не соответствующими Конституции Российской Федерации заявительница просит признать и те нормы главы 51 УПК Российской Федерации, которые, как она полагает, не предоставляют лицам, в отношении которых ведется производство или уже принято решение о применении принудительных мер медицинского характера, право знакомиться с затрагивающими их права решениями и участвовать в судебном заседании, т.е. часть третью статьи 433, части третью и шестую статьи 439 и часть первую статьи 441.
Кроме того, О.Б. Лобашова утверждает, что используемое как в главе 51 УПК Российской Федерации (часть вторая статьи 443, часть шестая статьи 445), так и в главе 15 УК Российской Федерации (часть третья статьи 102, часть вторая статьи 104) в связи с регламентацией оснований для применения, продления, изменения и прекращения применения принудительных мер медицинского характера понятие «психическое состояние» является юридически неопределенным и порождает произвольное применение этих мер, что противоречит статьям 19 и 46 Конституции Российской Федерации.
Между тем отсутствие в законе формально определенных критериев понятия «психическое состояние», относящегося по своей природе к категориальному аппарату наук, изучающих психическую сферу человека, само по себе не может расцениваться как нарушающее конституционные права заявительницы. Его содержание конкретизируется судом в каждом уголовном деле на основе подтвержденных доказательствами фактических обстоятельств с помощью специальных познаний экспертов в области судебной психиатрии. Исходя из их выводов о наличии или отсутствии у лица психического расстройства и о существовании в связи с этим опасности причинения им вреда себе самому или другим лицам суд устанавливает соответствующие изменения в психическом состоянии данного лица, выступающие в качестве правообразующих, правоизменяющих или правопрекращающих юридических фактов, и тем самым обеспечивает справедливое разрешение уголовного дела либо возникающих в связи с применением принудительных мер медицинского характера процессуальных вопросов. Именно суд, исследуя вопрос о наличии оснований для применения, продления, изменения или прекращения применения к лицу принудительных мер медицинского характера, обязан проверить в судебном заседании обоснованность выводов специалистов-психиатров о наличии у лица психического расстройства и его возможных последствиях и в зависимости от психического состояния лица принять надлежащим образом мотивированное решение по делу.
1.3. По постановлению Железнодорожного районного суда города Новосибирска в отношении гражданина В.К. Матвеева в связи с совершением им деяния, предусмотренного частью первой статьи 318 «Применение насилия в отношении представителя власти» УК Российской Федерации, были применены принудительные меры медицинского характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра по месту жительства. Полагая, что при рассмотрении его дела был нарушен уголовно-процессуальный закон (в частности, к участию в деле ни на предварительном следствии, ни в судебном разбирательстве не привлекался законный представитель, при проведении экспертиз не участвовал защитник), В.К. Матвеев обжаловал это постановление в кассационном порядке, однако в рассмотрении жалобы ему было отказано со ссылкой на то, что статья 444 УПК Российской Федерации наделяет правом обжалования такого рода решений только защитника, законного представителя или близкого родственника лица, в отношении которого рассматривалось уголовное дело, и прокурора.
В.К. Матвеев просит признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 19, 45, 46 (части 1 и 2), 50 (часть 3) и 55 (часть 3), взаимосвязанные положения статей 437, 438 и 444 УПК Российской Федерации, как не предусматривающие обжалование постановления о применении принудительных мер медицинского характера самим лицом, в отношении которого эти меры применяются. Кроме того, он оспаривает конституционность части первой статьи 437 УПК Российской Федерации, как не обеспечивающей обязательное привлечение к участию в производстве о применении принудительных мер медицинского характера законного представителя лица, в отношении которого ведется данное производство.
Между тем закрепленное в части первой статьи 437 УПК Российской Федерации правило о привлечении на основании постановления следователя или суда законного представителя лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, к участию в уголовном деле служит важной гарантией прав лиц, не способных (или недостаточно способных) самостоятельно участвовать в судопроизводстве в силу наличия у них психического расстройства.
Использованная федеральным законодателем формулировка «законный представитель привлекается к участию в уголовном деле» является императивным по своему характеру предписанием, которое исключает осуществление производства о применении принудительных мер медицинского характера без участия в уголовном деле законного представителя, равно как статья 438 УПК Российской Федерации не допускает рассмотрение этой категории дел в отсутствие защитника. Данный вывод подтверждается и положениями частей третьей и шестой статьи 439, частей первой и третьей статьи 445 УПК Российской Федерации, предусматривающими обязанность следователя и суда в ходе производства по каждому делу о применении принудительных мер медицинского характера предоставлять процессуальные документы законному представителю.
Следовательно, часть первая статьи 437 УПК Российской Федерации, предусматривающая в системном истолковании с другими нормами данного Кодекса обязательное участие в производстве о применении принудительных мер медицинского характера законного представителя лица, в отношении которого оно осуществляется, не может рассматриваться как нарушающая права, гарантированные статьями 45 и 46 Конституции Российской Федерации.
1.4. Таким образом, предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу являются находящиеся в нормативном единстве положения статьи 402, части третьей статьи 433, статей 437 и 438, частей третьей и шестой статьи 439, части первой статьи 441, статьи 444 и части первой статьи 445 УПК Российской Федерации, на основании которых определяются процессуальные права лица, в отношении которого осуществляется производство о применении принудительных мер медицинского характера, а именно прав на личное ознакомление с материалами уголовного дела, на участие в судебном заседании при его рассмотрении, на заявление ходатайств, инициирование рассмотрения вопроса об изменении и прекращении применения таких мер и обжалование принятых по делу процессуальных решений.
2. Конституция Российской Федерации провозглашает человека, его права и свободы высшей ценностью и - исходя из того, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов и обеспечиваются правосудием, - возлагает на государство обязанность признавать, соблюдать и защищать эти права и свободы и охранять достоинство личности (статьи 2 и 18; статья 21, часть 1). Неотчуждаемость основных прав и свобод человека и их принадлежность каждому от рождения (статья 17, часть 2, Конституции Российской Федерации) предполагает недопустимость какого бы то ни было их умаления, в том числе в отношении лиц, страдающих психическими расстройствами.
Права и свободы человека и гражданина признаются и гарантируются в Российской Федерации согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации; при этом общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы, и если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора (статья 15, часть 4; статья 17, часть 1, Конституции Российской Федерации). Соответственно, часть третья статьи 1 УПК Российской Федерации закрепляет, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство; если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, то применяются правила международного договора.
Согласно Международному пакту о гражданских и политических правах каждый имеет право при рассмотрении любого предъявляемого ему уголовного обвинения быть судимым в его присутствии и защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника (подпункт «d» пункта 3 статьи 14). Право каждого обвиняемого в совершении уголовного преступления защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия, закреплено также Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (подпункт «c» пункта 3 статьи 6).
Конкретизируя приведенные положения международно-правовых актов применительно к лицам, страдающим психическими расстройствами, Принципы защиты психически больных лиц и улучшения психиатрической помощи (приняты 17 декабря 1991 года Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 46/119) предусматривают право любого психически больного лица на осуществление всех признанных международными нормами гражданских, политических, экономических, социальных и культурных прав и прямо указывают на недопустимость какой-либо дискриминации, т.е. установления в связи с психическим заболеванием лица таких отличий, исключений или предпочтений, следствием которых являются отрицание или ограничение равенства в реализации прав (пункты 4 и 5 принципа 1); в отношении же лиц, совершивших запрещенные уголовным законом деяния, если предполагается или установлено, что они страдают психическим заболеванием, общие принципы защиты подлежат применению в полном объеме с такими минимальными, необходимыми в данных обстоятельствах изменениями и исключениями, которые не будут наносить ущерб их правам (принцип 20); при этом государства обязаны обеспечивать наличие соответствующих механизмов для соблюдения данной Резолюции, в том числе в части разрешения жалоб (принцип 22).